ИНТЕЛЛИГЕНТ ИЛИ МЕЛКИЙ СОБСТВЕННИК?
статья на тему

ИНТЕЛЛИГЕНТ ИЛИ МЕЛКИЙ СОБСТВЕННИК?

жло́бство

ср. разг.-сниж.

Жадность и грубость.

Толковый словарь Ефремовой. Т. Ф. Ефремова. 2000. 

Синонимы: бескультурье, варварство, грубость, жадность,

жмотство, крохоборство, невежественность, невежество, невоспитанность,

сволочизм, скопидомничанье, скопидомничество, скопидомство

Услышал от студентов, как одна моя коллега по профессии призналась им, что иногда не платит за проезд в общественном транспорте. «Я ростом маленькая, - говорит, - сожмусь, меня и не заметят». Я выдержал паузу, не зная как отреагировать. Удивило не проявление маленького жлобства, а само откровение. Как - то не вязалось оно со стереотипным  образом российского интеллигента, который сами же интеллигенты и слепили о себе  за всю историю существования этого слоя. О невероятных его качествах говорят с придыханием, а пишут с большой буквы.  А я отныне при этих разговорах представляю почти гоголевского маленького человечка, ужавшего голову в плечи и кроящего двенадцать рубликов с труда водителя и кондуктора.

Однажды принимал зачеты у студентов-заочников. После того как закончил и остался один, в кабинет  зашла женщина, одна из руководителей этого учебного заведения. Помню ее как грозу студентов. Ее раскатистый голос доносился по всему техникуму. Студенты ее боялись. Но дисциплину она держала. Я подумал, она хочет пообщаться со мной как с бывшим коллегой.  Но робкий тон, с которого она начала, меня насторожил. Слишком уж разительно он отличался от того, что я о ней знал. Оказалось, ее великовозрастный сынок был в командировке и на зачет не пришел. Она просила меня войти в положение и поставить зачет, а в благодарность смущенно протягивала конверт. Я не стал изображать оскорбленного в лучших чувствах. Отнесся с пониманием. Зачет поставил. Конверт не взял. Она была несказанно удивлена. Как, мол, не взять, Александр Юрьевич, все берут, и Вы берите. Знаете, интеллигентно так сказала. Наверно, также она рассказывает студентам о любви к Родине.

Как-то коллега застала меня за чтением томика Ленина. Решила высказаться о роли  его личности в истории. И огорошила: «Я его ненавижу!» Я удивился: «Вам - то чего он плохого сделал?», - спрашиваю. «Да если бы не революция, меня, может, здесь и не было бы!» Я изображаю на лице, что не вижу связи. Оказывается, ее предки держали в Петербурге то ли торговые ряды, то ли что-то  в этом роде. Не помню, как я отреагировал на это сообщение. Скорее всего, из такта,  отнесся с пониманием: причина не любить Ленина, действительно, веская. И теперь, размышляя о судьбах вузовской интеллигенции, я представляю  себе толстую купчиху, выплывающую прямо из пьес А.Н.Островского. Корыстная сущность, знаете ли, сильнее интеллигентского звания.

После одного 8 марта другая коллега говорила мне: «Вот если бы Вы, Александр Юрьевич, были членом профсоюза, Вам бы дали материальную помощь, пятьсот рублей, на подарок жене». Наверно, я ответил бы иначе, если бы не упомянули мою любимую женщину. Покоробленный  в лучших чувствах, я  ответствовал: «Знаете, уважаемая, на подарок жене я зарабатываю. А собес мне пока не нужен. Возрастом не вышел. Вот если бы профсоюз помог мне зарабатывать побольше, я был бы в первых его рядах».  Так я отказался от халявных пятисот рублей. Коллеги удивляются тому, что не вступаю в профсоюз, чтобы получать подарки к Новому году своим детям. Быть членом профсоюза ради мелкой выгоды, - а почему бы и нет!?  А я почему-то предпочитаю зарабатывать.

Читаю студентам лекцию. Не помню в связи с чем заговорили о проблеме нелегальной миграции. Слышу от одного ставшее уже тривиальным жлобское: «Понаехали тут!». Тоже, небось, интеллигентом себя мнит. «Белым воротничком», а может, и крутым бизнесменом. Ему трудно понять людей, которые едут за лучшей долей, в поисках какого-никакого заработка.  Еще противнее слышать от таких: «черные», «хачики», «чурки». Меня прорвало: «А кто их нанимает? Кто их держит за рабов? Разве трудящийся, не паразитирующий, думающий о благосостоянии своей семьи, честно зарабатывающий свой кусок хлеба, заслуживает такого отношения к себе? Это ли повод оправдывать рабовладельцев, даже если они коренной национальности?» В аудитории повисла тишина. Каждый остался при своем мнении. Дискуссии не получилось.

Строим со студентами шкалу доходов. Вывожу на доске девятизначные суммы российских олигархов. В аудитории царит целая гамма чувств:

- Надо же!

- Нет комментариев!

- Во, наворовали!

- Вот, как надо!

Один студент меня спрашивает: «Почему если у человека много денег, то сразу наворовал. Ну, наворовал. Так ведь сумел ведь!» Другой добавляет: «Главное, не  попадаться». «Явно грабить неразумно, но – стриги овец», написал про таких К.Бальмонт в начале ХХ века.

Строим со студентами шкалу престижа. Киллер оказывается выше токаря, учителя, социолога, милиционера. В другой раз один студент, будущий инженер, объяснял выбор бандита словами: «Лучше прожить короткую, но богатую жизнь, чем за копейки горбатиться на заводе».

Студенты искренне убеждены, что источники богатства не имеют никакого значения. А я им отвечаю: «Чем я отличаюсь от вас? Вы восхищаетесь ворованным, а я считаю, что вор должен сидеть в тюрьме».

Тема месяца – рейтинг. Все подсчитывают потери и приобретения в зарплате. По кафедрам распространены дополнительные соглашения к трудовому договору. Одна строчка из него чего стоит! Как у меня, например: «Дополнить пункт 4.1.3: работнику устанавливается выплата стимулирующего характера за высокий профессионализм и качество выполняемой работы в соответствии с показателями рейтинговой оценки в размере 147 руб. 35 коп. в месяц на срок с 01.01.2013 до 31.12.2013». Полбатона колбасы дополнительно «за высокий профессионализм»!

Назревает небольшой «бунт». Кто-то предлагает провести «круглый стол». Я призываю не подписывать соглашения. Заведующий сразу дистанцируется: «На баррикады не пойду». Ропот стихает, и по кафедре зашелестело до боли избитое и монотонное: «какой смысл?» да   «уже все решено»…  Я машу рукой и понимаю, что меня же крохобором и выставят.

Мой бунт так и останется индивидуальным. Теперь мое будущее – только в моих руках.

Воистину многолики проявления  жлобства, особенно если оно рядится в интеллигентские одежды. Вот я и подумал, что же сгубило СССР? Крайнее мелкособственничество, проявлявшееся во всех социальных слоях общества, особенно противное, потому что пафосное,  в интеллигентской среде, а сегодня пышно расцветшее. Помню, как в середине 90-х, будучи журналистом, брал интервью у одного профсоюзного лидера на заводе. Объясняя мотивы участия в выборах, он обронил: «Своя рубашка, знаете ли, ближе к телу». Я был готов провалиться на месте. Откуда, думаю, у кадрового рабочего с горячего производства откровенно кулацкая мораль?

Настоящие патриоты проспали процессы возвратного классообразования. Они думали, что спустя три поколения после Октябрьской революции никаких «родимых пятен» капитализма не осталось, а пугать потомками кулаков и нэпманов, только и думающих о реставрации капитализма, – злопыхательство над «историческим выбором народа». Оказалось, этот «народ» держит большую фигу в кармане, склонен к мелкому крохоборству,  к зависти даже к ворованному, любит продавать и продаваться, готов оправдывать  и «барство дикое» и ненавидеть всеми фибрами своей души всех, кто физиономией не вышел, даже честного трудящегося.

Про этот «народ» написал актуальное и сегодня стихотворение «Человечки» К.Бальмонт:

Человечек современный, низкорослый, слабосильный,

Мелкий собственник, законник, лицемерный семьянин,

Весь трусливый, весь двуличный, косодушный,

щепетильный,

Вся душа его, душонка – точно из морщин.

Вечно должен и не должен, то – нельзя, а это – можно,

Можешь карты, можешь мысли передернуть – осторожно,

Явно грабить неразумно, но – стриги овец.

Монотонный, односложный, как напевы людоеда:

Тот упорно две-три ноты тянет-тянет без конца,

Зверь несчастный существует от обеда до обеда,

Чтоб поесть – жену убьет он, умертвит отца.

Этот ту же песню тянет, - только он ведь просвещенный,

Он оформит, он запишет, дверь запрет он крючок.

Бледноумный, сыщик вольных, немочь сердца,

евнух сонный,

О, когда б ты, миллионный, вдруг исчезнуть мог!