Советская психологическая наука в годы Великой Отечественной войны
статья

Психологи в годы войны: подвиг на века

          75 лет отделяют нас от того исторического момента, когда отзвучали залпы Второй мировой войны, самой жестокой и кровопролитной из всех войн, когда-либо переживаемых человечеством.  Война  явилась  проверкой сил и дееспособности всех  народов,  участвующих в этой битве, суровым испытанием для каждого  участника  тех  трагических событий.  Борьба  с врагом потребовала предельной мобилизации  всех  материальных ресурсов воюющих государств, их духовного и интеллектуального потенциала. Большую роль в разгроме врага сыграла наука, явившаяся важным фактором отражения  агрессии,  повышения  боеспособности и обеспечения высокого морального духа общества. И сегодня в год святого для каждого человека нашей страны дня — юбилея Великой победы — мы отдаем дань памяти нашим коллегам, психологам,  которые  в трудных  условиях  военного  времени с  честью выполнили свой гражданский и человеческий долг,  не только  сохранили, но и приумножили потенциалы психологической науки, раскрыли ее огромные возможности

          Обращение к этому периоду в развитии отечественной психологии имеет не только исторический   интерес,  но  и  представляется актуальным для современной психологической науки, позволяя  выявить  особенности  и  механизмы  функционирования  науки в экстремальных условиях. Оно показывает, сколь действенными и продуктивными могут быть прикладные и фундаментальные научные разработки, когда они направлены на решение общественно-значимых задач, оказываются  своевременно  востребованными и социально поддерживаемыми. В ходе исследования мы попытались воссоздать  документальную  историю психологии военных лет, используя для этого широкую совокупность источников: государственные нормативные документы, научные труды и практические разработки, учебно-методическую литературу по психологии. Наряду с опубликованными  использовались и малоизвестные архивные документы, в первую очередь материалы личных фондов психологов, включающие их научные и практические разработки, воспоминания, эпистолярное наследие. Война коренным образом преобразовала все сферы жизнедеятельности общества. «Все силы народа — на разгром врага». Такова была цель, сформулированная 3 июня 1941 г. в выступлении Председателя Государственного Комитета Обороны И. В. Сталина и объединившая весь народ в борьбе за защиту Отечества. Научная интеллигенция активно включились в общенародную борьбу с агрессором. Уже 28 июня 1941 г. Академия Наук СССР обратилась к ученым с призывом направить все силы для защиты человеческой культуры от «коричневой чумы». В воззвании говорилось: «В этот час решительного боя советские ученые идут со своим народом, отдавая все силы борьбе с фашистскими поджигателями войны — во имя защиты своей Родины и во имя зашиты мировой науки и спасения культуры, служащей всему человечеству». Ответом на этот призыв стали решения сессий Академии Наук, подчеркивающие, что практическое обслуживание нужд фронта является основной целью деятельности ученых. Вспоминая о первых днях войны, А. Р. Лурия писал: «Чувство общей ответственности и общей цели охватило всю страну. Каждый из нас знал, что мы обязаны объединиться с нашими соотечественниками, чтобы противостоять смертельной опасности. Каждый из нас должен был найти свое место в этой борьбе — или непосредственно защищая свою страну, или работая в оборонной промышленности, которая была эвакуирована в отдаленные районы страны, или восстанавливая здоровье и трудоспособность раненых».

         Деятельность советских психологов в годы Великой Отечественной войны была многогранной и многоаспектной, включающей проведение научных исследований по оборонной тематике; работу в эвакуационных госпиталях по восстановлению здоровья раненых бойцов; психологическую подготовку кадров для тыла и армии; организацию санитарно-гигиенической и профилактической работы. Многие психологи непосредственно с оружием в руках на фронтах войны отстаивали независимость нашей Родины. В их числе были такие известные ученые, как Г. М. Андреева, В. В. Богословский, А.В. Веденов, М.В. Гамезо, А.Д. Глоточкин, П.И. Зинченко, В.И. Кауфман, А.Г. Ковалев, В.Н. Колбановский, М.Ф. Морозов, А.В. Петровский,          М.С. Роговин, Ю.А. Самарин, Б.И. Хотин, Ф. Н. Шемякин, Д.Б. Эльконин и многие другие. Бесценным свидетельством жизни ученых и их ратного подвига являются письма с фронта. Так, П. И. Зинченко в мае 1942 г. в письме к А. Н. Леонтьеву писал: «Вот уже 7 месяцев, как я оторвался... от прежнего круга дорогих для меня людей. Один только раз о психологах... напомнило мне сообщение в печати о награждении С. Л. Рубинштейна Сталинской премией... Сейчас я в действующей армии, заместитель командира саперной роты. Занимаюсь фортификацией и удивляюсь сам, что пока и это дело получается у меня неплохо». О сложностях фронтовой жизни свидетельствует и письмо Г. Д. Лукова, впоследствии одного из ведущих специалистов в области военной психологии: «Воюю я... с первой половины июля 1941 года. За это время мне пришлось побывать на различных фронтах и входить в состав различных соединений... Во время войны я только одну ночь спал в нижнем белье и на постели, покрытой простыней. Ведь я безвыходно в передовой части. За это время мне приходилось активно передвигаться (пешком до 80 километров в сутки) и не менее активно находиться в неподвижном состоянии (по несколько часов). Я пережил отступление и наступление. Под большой бомбежкой с воздуха был несколько раз, под артиллерийским обстрелом много раз, а под ружейно-пулеметным огнем еще больше. Три авиабомбы... разорвались около меня в 15 метрах, на таком же рас стоянии разорвалось штук 30 артиллерийских снарядов и сотни пуль чуть-чуть не задели меня (только один снайпер выпустил в меня 17 пуль и, все-таки, я обманул его). Случалось так, что я долго не ел, не спал и находился на холоде, в грязи, мок под дождем и жарился на солнце и в пыли. Мне приходилось и в атаку ходить, и под обстрелом противника читать лекции и доклады. Но я все еще жив... Таких “стариков” у нас мало и мы друг друга хорошо знаем». Военные воспоминания и фронтовые переживания навсегда запечатлелись в памяти ветеранов. Так, Ф. Н. Шемякин, воевавший с октября 1941 г. в составе 60 стрелковой дивизии, сформированной на основе дивизии Народного Ополчения г. Москвы, начиная очеркивоспоминания о своей деятельности во фронтовой разведке, указывает: «Я пишу эти «Очерки» как загипнотизированный. Я не люблю вспоминать о войне и давно не обращался к воспоминаниям о том, что я в те времена делал. Когда же я начал писать эти “очерки”, воспоминания встали передо мной как стена... как лес, из которого я не могу выбраться... Сейчас я в таком состоянии, что отложил в сторону свою работу над книгой о мышлении. Ни о чем другом, кроме этих «очерков», думать не могу. Картины встают перед глазами так, как будто я их переживаю вот теперь...». Психологи занимались строительством защитных сооружений; работали в тылу на производстве, в сельском хозяйстве, в области практического здравоохранения, внося своим героическим трудом важный вклад в победу над агрессором. Формой практического участия психологов в деле защиты Отечества являлась консультационная работа и проведение военно-психологической экспертизы.

          Огромная работа проводилась психологами в эвакуационных госпиталях по восстановлению боеспособности и трудоспособности раненых. Б. Г. Ананьев работал в годы войны в неврологическом центре, созданном на базе госпиталя в Тбилиси и объединившем ряд научно-исследовательских кабинетов Академии наук Грузии, возглавляемых известными грузинскими психологами и физиолога ми Д. Н. Узнадзе, И. Бериташвили и другими. Тыловой восстановительный госпиталь нейрохирургического профиля в первые месяцы войны был организован А. Р. Лурией в деревне Кисегач близ Челябинска. Впоследствии он вспоминал: «... Госпиталь был скромно оборудован нейрофизиологическими приборами, нейрохирургической аппаратурой и аппаратурой гистологической лаборатории. В таких условиях нам приходилось ставить диагнозы и лечить самые разнообразные нарушения психических функций, начиная с дефектов ощущений, восприятия и движения до нарушений интеллектуальных процессов. Выручала наша преданность делу». Вместе с А. Р. Лурия в госпитале работали Б. В. Зейгарник, С. Я. Рубинштейн, Э. С. Бейн, С. Г. Геллерштейн, В. М. Коган и другие. В 1943 г. госпиталь был переведен в Москву, где ученые продолжили работу по восстановлению боеспособности и трудоспособности раненых. А. Н. Леонтьев был организатором и научным руководителем эвакогоспиталя в поселке Кауровка недалеко от Свердловска. Вместе со своими коллегами — П. Я. Гальпериным, А. В. Запорожцем, В. С. Мерлиным, А. Г. Комм, Т. О. Гиневской он занимался восстановлением движений у раненых. Известный психолог А. В. Ярмоленко, являясь помощником директора по научной части института слуха и речи и окончив курсы медсестер, в тяжелые блокадные дни работала в эвакогоспитале Ленинграда. В ее архиве сохранилась выписка из журнала взысканий и поощрений, из которой следует, что она дважды поощрялась командованием. Работа с ранеными не оставляла времени для научной деятельности и только в конце войны ей удается вернуться к занятиям наукой. Продолжалась работа психологов и в учебных учреждениях. Г.Л. Соболев, автор труда о деятельности ленинградских ученых в годы войны, описывая события первой блокадной зимы 1941/42 гг., подчеркивал, что «работники Педагогического института им. Герцена, среди которых нужно в первую очередь назвать профессоров В.Н. Вернадского, С.Л. Рубинштейна и других, делали все возможное, чтобы жизнь в институте не замирала». И жизнь продолжалась: в 1942/ 1943 гг. в институте обучались 287 студентов и 26 аспирантов; в 1943/44 гг. — 811 студентов и 32 аспиранта, в том числе окончили институт в 1943 г. — 79 студентов и 5 аспирантов, в 1944 г. — 120 студентов и 6 аспирантов. Как подчеркивает А.В. Брушлинский, «Рубинштейн добровольно остался в осажденном Ленинграде, потому что считал своим гражданским долгом в качестве проректора (при отсутствии ректора) организовывать работу Пединститута им. А.И. Герцена в суровых условиях вражеской блокады». В годы войны советская психология понесла большие потери. Погибли или умерли в тылу А. П. Болтунов, И. И. Волков, Н. К. Гусев, Г. Лосев, П. С. Любимов, Ф. И. Музылев, Л. И. Шварц, С. Н. Шпильрейн. Вечная память ученым, отдавшим свою жизнь в борьбе с врагом. Несмотря на чрезвычайно сложные условия, психологи демонстрировали высочайшую эффективность научной деятельности. Этому способствовали опора на богатый исторический опыт, накопленный отечественной психологией и использование результатов предвоенных наработок; высочайшая самоотдача и самоотверженность ученых; уменьшение идеологического давления на науку. Безусловно, наиболее показательными и характеризующими развитие советской психологии в годы войны выступают тематика и результаты научно-исследовательской и научно-практической работы. Основное внимание естественно уделялось оборонной тематике. Одним из наиболее важных направлений научно-практической работы становится участие психологов в восстановлении здоровья и психологической реабилитации бойцов, получивших ранения. Так, в планах НИР Управления эвакогоспиталей ВЦСПС на 1942 год основным направлением являлось лечение военно-травматических повреждений. Естественно, что в решении этих задач важная роль принадлежала психологам. Непосредственно адресованными психологам являлись такие темы, как разработка методов экспертизы поражений центральной нервной системы и их лечения, а также исследование отдаленных влияния контузий на психическую сферу больных и борьба с ними. Причем круг проблем, разрабатываемых в данной области, в ходе войны расширялся и конкретизировался. При этом наблюдалось возрастание психолого-психиатрической, психоневрологической и патопсихологической тематики. Так, в число проблем научно-исследовательской работы в области здравоохранения на 1944 г. включаются такие темы, как психоневрологические принципы трудового обучения и трудоустройства нейроинвалидов, посттравматические психические изменения и трудоспособность больных и ряд других.

          Еще одним направлением практической работы советских психологов в годы войны, особенно на первых ее этапах, являлась раз работка рекомендаций по психологическим основам светомаскировки. В этой связи особый интерес представляет деятельность руководимой Б. Ананьевым группы сотрудников отдела психологии Ленинградского Института мозга   (А. И. Зотов, З. М. Беркенблит, Р. А. Каничева и др.), перед которой была поставлена задача подготовки рекомендаций по светомаскировке ряда зданий Ленинграда с целью их сохранения при массированных артобстрелах города. Учеными была разработана программа экспериментального исследования, которое было начато в августе 1941 г. Несмотря на трудоемкость и сложность эксперимента, большой объем полученных эмпирических данных, исследование было завершено в кратчайшие сроки, и уже зимой 1942 г. его результаты использовались в практике маскировки высотных строений города - Исаакиевского собора, Адмиралтейства и других архитектурных шедевров. Выполнение работы в столь сжатые сроки было обеспечено, во-первых, фактически круглосуточным проведением экспериментов, во-вторых, творческим переосмыслением и использованием довоенных разработок в области световосприятия. Воспоминания непосредственных участниц исследования Каничевой и Ярмоленко позволяют осознать его масштаб и значимость: ведь благодаря самоотверженности ученых были сохранены бесценные памятники нашей культуры.

           Одной из приоритетных в психологической тематике военного времени была проблема исследования и формирования личностных качеств бойцов и командиров, что в начале декабря 1943 года на заседании Президиума Ученого Совета Наркомздрава СССР совместно с Правлением Всесоюзного общества невропатологов и психиатров были определены перспективные планы работы. Примечательно, что подавляющая часть планируемых предполагала участие в них психологов. Следует отметить, что наряду с учеными большой вклад в решение данной задачи внесли военные специалисты, представившие обобщения непосредственно наблюдаемых ими в военной обстановке личностных проявлений и характеристик бойцов. Среди работ данного направления особый интерес представляет цикл исследований Б.М. Теплова, посвященный личности военачальника. Проведение исследования было продиктовано социальным заказом, осуществлялось автором в нелегких условиях эвакуации. В то же время эта, казалось бы, сугубо практическая задача приобретает в его работах глубоко фундаментальное звучание. Сам Теплов характеризовал свою работу как попытку «исследования в области проблемы способностей», изучения общих умственных способностей, качеств ума, «требуемых определенным видом практической деятельности». Ум полководца рассматривается им как типичный пример «практического ума». Поэтому изучение умственной работы полководца, по его мнению, имеет не только практический, но и научный интерес, является одним из оснований развития психологии мышления. Следует отметить, что опыт, накопленный в этой области советскими учеными, чрезвычайно значим и актуален и сегодня, когда формирование высоких морально духовных мотивов поведения и гражданско-патриотических установок личности становится важным фактором консолидации российского общества, сохранения его целостности и единства.  

           Показателем развития в военный период теоретической мысли явилась также усиливающаяся год от года подготовка психологов высшей квалификации — кандидатов и докторов наук. В начале 1940-го г. в Москве было всего два специализированных Ученых Совета по психологии (в Московском педагогическом институте и Педагогическом институте им. К. Либнехта), а в Ленинграде — один (в Ленинградском педагогическом институте им. Герцена). К концу войны, по данным А. Д. Добровой, уже только в Москве насчитывается 9 институтов, получивших право принимать к защите диссертации по психологии (Научно-исследовательский институт дефектологии, Институт физической культуры, Педагогический институт иностранных языков и другие). Характерно, что из 176 диссертаций, защищенных в 1940–1944 гг. в Москве по педагогическим наукам, 33 диссертации относилось к психологии. В других городах только за 1942–1943 гг. было защищено по психологии 9 докторских диссертаций (из 25 защищенных докторских диссертаций) и 7 кандидатских диссертаций (из 28 защищенных). Таким образом, очевидно, что война не только не ослабила пульса творческой жизни психологического сообщества, но, наоборот, дала новый мощный импульс к ее развитию. Тревога за судьбу родины, стремление внести вклад в разгром врага стали источником вдохновения, стимулировали развитие творческой активности ученых. Результатом явилось восстановление статуса психологической науки, существенно пошатнувшегося во вpемя пpедвоенных идеологических дискуссий, pост ее автоpитета, расширение связей с различными отpаслями науки и пpактики.

          В частности показателем возросшего авторитета психологической науки выступает создание в годы войны ряда новых психологических учреждений, ставших в послевоенное время крупными психологическими центрами. В 1941 г. на базе лаборатории экспериментальной психологии Тбилисского университета организуется сектор психологии АН Грузии. В Киеве в 1945 г. создается научно-исследовательский институт психологии. В том же году в составе Института философии АН СССР под руководством С. Л. Рубинштейна организован сектор психологии — первое психологическое подразделение в рамках союзной АН СССР. Знаковым событием является также открытие на философском факультете Московского университета в 1943 г. и на философском факультете Ленинградского университета в 1944 г. отделений психологии, ставших главными центрами подготовки профессиональных психологов. Большое значение для развития психологии в нашей стране имело и создание в октябре 1943 г. Академии Педагогических наук в составе двух отделений — психологического и педагогического. Ее основными задачами являлись: научная разработка вопросов психологии и подготовка психологических кадров высшей научной квалификации. В состав комиссии по организации Академии входил С.Л. Рубинштейн. В ведение АПН был передан ряд крупных психологических институтов, в том числе Московский Институт психологии. Изыскание государством средств на создание новых психологических центров в то время, когда на территории страны продолжалась кровопролитная воина — знак признания социальной роли и практического значения психологической науки. Завершая обзор деятельности советских психологов в годы войны, хотелось бы еще раз подчеркнуть, что их работа навсегда будет выступать для нас подлинным вневременным мерилом нравственно-духовных и гражданско-патриотических установок, примером преданности и служения своему профессиональному долгу. И в этом — залог преемственности и сохранения лучших традиций, накопленных нашей культурой и наукой.